Суббота, 11-Май-2024, 18:08
Приветствую Вас Гость | RSS | Регистрация | Вход
03:28 Зеркало отделённости Его влюбленными являются те, кто испил вина единения до того, как был рождён. | |
| -------------------------------------------------------------------------------- Однако в то предвечное мгновение изначального обетования мы сдались отделенности, свидетельствуя Его как Повелителя. Воплотившись, мы совершаем путешествие забывания, странствие от Господа. Затем в осваивании тавба сердце пробуждается для сокровеннейшего состояния единения, и влюбленный осознает боль разделенности. Без знания единения не было бы осознания отделённости. Эти противоположности являются сердцевиной мистического пути. Жаждание единения влечет нас от мира двойственности обратно, к нашему Возлюбленному. В то же самое время мы ощущаем, что душой предаём себя служению. Мы знаем, что принадлежим Иному, и молим: "Да будет воля Твоя на земле как на небесах". Желание единения и необходимость отделённости сосуществуют в сердце путника. Мистический путь не является последовательным продвижением от отделенности к единению. Это спираль, в которой противоположности переходят одна в другую. От двойственности мы движемся к единственности, и в единственности мы приемлем двойственность. Заброшенные между этими противоположностями, мы переживаем "синдром маятника" - качание от близости к отделенности, которое очищает сердце влюбленного. Он держит наше сердце между пальцами, и иногда Он подносит его к Своему Лицу. Тогда мы чувствуем близость и трепещем. Затем сердце опускается, и мы чувствуем боль отсутствия, или нас преследуют воспоминания о Его красоте. Постепенно противоположности сливаются в центре сердца, которое оказывается также и центром устойчивости в изменчивом мире. Посредством медитации мы врастаем в знание того, что наше индивидуальное существование это иллюзия. В пустоте, располагающейся превыше ума, мы ощущаем вкус нашего несуществования. Возвращаясь к двойственности и эго, мы ощущаем усилие вспоминания и приходим к осознанию того, что наша нужда во вспоминании Его - отражение Его нужды, наша молитва это Его молитва. Цитируя Халладжа: Я призываю Тебя... Нет, это Ты тот, кто призывает меня к Себе. Как могу я сказать "Это Ты", если Ты не сказал мне "Это Я". Наше индивидуальное существование есть лишь проявление Его единственности. Ощущение личностной определенности, характерной для эго, является отражением того факта, что Он - один и единственный. Посредством нашего Я мы служим Ему как единственному. Те влюбленные, которые потеряли себя в единении, познали, что даже когда они возвращаются к отделённости, эта отделённость является иллюзией, поскольку, как им известно, их собственное эго иллюзорно. Отделённость - это игра света на воде единственности. Когда влюблённый знает, что нет ничего иного, кроме Него, отделённость является слугой единения. Отделённость, рождающаяся вне единения, делает Его единство познаваемым. Когда эго сдается, оно становится чистым зеркалом света Его единственности. Смиряясь перед отделённостью во имя Его милости, мы несем этот свет базару мира. В мире двойственности влюбленный отражает скрытый лик единства, и Возлюбленный приходит, чтобы познать Свою собственную красоту. "Я и ты" - означает двойственность, а двойственность является иллюзией, ибо только Единство есть Истина. Когда эго cдается, тогда Бог - Своё собственное зеркало во мне". Бистами Суфизм это мистическая традиция, цель которой - духовное преображение и совершенство. Как явление культурно-историческое суфизм начал формироваться в рамках ислама в 8-10 вв. Тем не менее, идеи суфизма универсальны и могут быть обнаружены в самых различных духовным учениях и религиях. Учение суфизма не сводимо к какой-либо одной доктрине, и оно обретает новые формы в зависимости от исторических обстоятельств и психологических особенностей конкретных людей. Это путь, ведущий искателя к Реальности. Он многообразен, как жизнь, и у каждого человека он свой, хотя цель - одна. В определенном смысле суфизм - это название существовавшего испокон веков метода постижения Реальности; в таком понимании суфизм внеисторичен, предшествуя религии и являясь ее основой. В основе суфизма лежит любовь и преданность. Только любовь дает человеку возможность отказаться от своего эго, являющегося завесой для постижения истины. Когда сброшен покров самости, открывается наше истинное, божественное Я. Обучение в суфизме невозможно без учителя. Каждый учитель - звено в цепи духовной преемственности, непрерывающейся на протяжении многих веков. Суфии объединены в братства, или ордены, отличающиеся собственными ритуалами и методами. Те, кто получил посвящение в суфийское братство, называются дервишами. Слово "дервиш" означает по-персидски "нищий". (Арабский эквивалент этого термина - "факир".) Подразумевается нищета не материальная, а духовная, то есть нужда в Боге. Поведение суфия в обществе строится на принципах рыцарства. Суфий готов к самопожертвованию, он помогает людям, не ожидая при этом от них взаимности. Есть основания полагать, что европейское рыцарство с его традицией самоотверженного служения и благородства сформировалось в результате контактов с мусульманскими воинами-рыцарями, принадлежавшими к суфийским содружествам, футувва. Суфизм получил необычайное для мистической и эзотерической традиции распространение в мусульманском мире, а в последнее время и за его пределами. Не только культурная и религиозная жизнь, но подчас и формы государственности формировались под его влиянием. Одна из причин этого - суфийский принцип бескорыстного служения обществу. Быть суфием значит "быть в мире, но не от мира". Внешне суфий находится среди людей, стремясь служить им и творить добро. Внутренне он пребывает с Другом, с Возлюбленной - то есть с Богом. Бог суфиев парадоксален, совмещая противоположности. С одной стороны, Он - бесконечно далек и несравним, а потому все наши попытки дать Ему определения или понять Его обречены на провал. С другой стороны, Бог есть всё, следовательно Он воплощен в бытии и Его, согласно суфиям, можно лицезреть при помощи особого духовного органа - сердца. Как говорится в Коране, Бог ближе к человеку, чем его шейная артерия. Мистический путь может быть понят как странствие от бесконечно далекого Божества к Богу бесконечно близкому, составляющему саму суть человека. Мистический опыт это переживание Присутствия, близости к Возлюбленной. Иными словами, это возвращение души из страшного и безбожного мира в рай гармонии, любви и Единения. Возвращение происходит для мистика не в загробном, а в этом мире. "Царство Божие внутри нас", а дорога туда лежит через сердце, через преображение собственной души. Преображение подразумевает умирание ветхого "я", "Умри прежде, чем ты умрешь", - говорит Пророк. Преображение это не столько обретение чего-то нового и сверхъестественного, как часто полагают, сколько отказ от старого и обветшавшего. Это осознание человеком своей собственной вечной божественной природы, которая, как это ни парадоксально, не нуждается в преображении. Увы, одной рукой не вызовешь хлопок... И стонет жаждущий: "Воды прошу я хоть глоток." Вода ж взывает к тем, кто жаждет быть: "Ну, где же тот, кому отдать себя испить?" Душа, нашедшая Источник глубины, Вдруг с изумленьем узнает: Источник этот - мы. Дж.Руми В одной суфийской притче рассказывается о львенке, который отбился от своей стаи и пристал к овечьему стаду. Через некоторое время он забыл о том, кто он такой, и стал блеять, как и овцы вокруг него. Как-то мимо проходил взрослый лев. Заметив уже подросшего львенка, он приветствовал его грозным рыком. Львенок сначала испугался и в ответ у него не вышло ничего, кроме блеянья. Однако, благодаря этой встрече, он вспомнил о том, что он - тоже лев. И в конце концов сумел ответить таким же грозным рыком. Суфизм напоминает человеку о его истинной природе. Во время первых встреч с учителем искатель нередко испытывает необъяснимый и неконтролируемый страх. Фактически это страх самого себя: эго отшатывается от подлинной, "львиной" природы человека. Бог, или Реальность, обнаруживается в мире прежде всего как совершенство и красота. "Бог прекрасен и любит красоту", - утверждается в одном из хадисов, преданий, восходящих к Пророку Мухаммеду. Поэтому суфий устремлен к красоте. Поэзия и музыка часто сопровождают суфийские собрания. Суфиями были великие персидские поэты Руми, Хафиз, Саади и Джами. Для суфийский поэзии характерно восхищение человеческой красотой, являющей красоту божественной Возлюбленной. Суфийская поэзия эротична в том смысле, который вкладывал в это понятие Платон: Эрос - воплощение любви и мудрости, божество, воодушевляющее людей на поиск истины, добра и красоты. Суфизм обращен к живым человеческим эмоциям и устремлениям, и в этом - одна из причин его популярности. Основой суфийского мировоззрения является принцип Единобытия. Метод суфизма - развитие способности видеть в мире множественности всепроникающее Единство. Одним из главных препятствий здесь служит рассудок, эта низшая форма интеллекта, расчленяющая целостный и гармоничный мир на противоположности и порождающая мнимые противоречия. Суфий отбрасывает ущербную рассудочность; опьяненный любовью, он пребывает в состоянии "священного безумия". Если обычный человек делит всё происходящее с ним на хорошее и дурное, то суфий равно приемлет как радость, так и боль, ведь и то, и то другое - дары Возлюбленной. Суфизм, таким образом, может быть понят как полное и безоговорочное смирение перед Богом, приятие того, что есть. Смирение суфия - не результат бессилия, то есть неспособности изменить обстоятельства в свою пользу, а отказ от оценок и суждений. Примитивное сознание, являющееся преградой для нашего сверхсознания, соткано из суждений. Отказ от них ведет к умиранию "я". В конце суфийского пути - состояние фана, исчезновение "я" в Боге, за которым следует бака, вечная жизнь. Культура Запада глубоко индивидуалистична, смирение в ней зачастую представляется чем-то презренным, а идея исчезновения вызывает панический страх. Этот страх большей частью необоснован. Исчезновение "я" может вести к расцвету индивидуальности, в особенности в ее высших, творческих проявлениях. Когда снята личина, становится проявленным сияние лика. Джалаллиддин Руми до знакомства со своим суфийским наставником Шамседдином Табризи был лишь видным законоведом. Уже в зрелом возрасте повстречав учителя, Руми стал выдающимся мыслителем и великим поэтом. Чтобы произошла трансформация личности, необходим алхимический огонь, расплавляющий окаменевшие и косные свойства "я". Таким огнем является преданность Мастеру. Отношения учителя и ученика, как это было в случае Руми, достигают такой степени интенсивности, что, как кажется, начинает стираться сама грань между одним человеком и другим. Исчезновение "я" в учителе это преддверие исчезновения "я" в Боге. Между учителем и учеником формируется особое духовное единство, которое не подвержено влияниям материального мира; оно вне власти сил пространства и времени. Тот, кто умер при жизни, растворившись в Мастере, не боится смерти. Преданный ученик становится звеном в единой непрерываемой цепи духовной преемственности (силсила), корнями уходящей в глубины человеческой истории. Эта цепь служит проводником духовной энергии (барака) и знаний, которые питают и поддерживают мир. С суфийской точки зрения причиной возникновения космоса и его главной тайной является человек. "Если бы не ты, о Мухаммад, Я бы не сотворил миров", - говорится в хадисе. "Человек это субстанция, а небесная сфера - его акциденция (то есть нечто случайное, зависящее от субстанции)", - утверждает Руми. В этом контексте суфизм может быть понят как надкультурное явление, как часть космического процесса, цель которого - самораскрытие Абсолюта в совершенном человеке. Когда же суфизм проникает в культуру и начинает изнутри формировать ее, он становится основой подлинного гуманизма, поскольку делает человека (а не государство, не религию и не общество) смысловым стержнем бытия. Поскольку людям свойственна забывчивость, и мирское "я" человека склонно отвлекать его от Реальности, суфии практикуют постоянное внутреннее поминание Бога, зикр. С каждым дыханием они сосредотачиваются на Боге, поддерживая тем самым состояние духовной пробужденности и ощущение Присутствия. У этого упражнения есть и практический аспект, ведь мир един и нет ничего чисто духовного или чисто материального. Человек с обычным эгоцентрическим сознанием сосредоточен на себе, а потому с трудом ориентируется в обстановке, лишь механически реагируя на нее. Суфий же все время должен быть начеку, ни на секунду не забывая о своей "сверхзадаче". Он в большей степени, чем обычный человек, осведомлен о своем окружении и лучше способен контролировать происходящее. Забывая о себе, мистик способен "вчувствоваться" в другого человека. "Они соглядатаи сердец, так будь же искренен, когда сидишь среди них". Суфизм, в отличие от ортодоксальной религии, опирается не столько на мифы и верования, сколько на опыт, и в этом отношении его даже можно сопоставить с наукой. Другое дело, что опыт этот далеко не всегда поддается рациональному анализу — как несводимо к интеллеллектуальным построениям искусство или человеческая жизнь. Подобно хорошему повару, суфий не следует слепо готовым рецептам. Его поведение диктуется конкретными обстоятельствами, требованиями времени: иногда людям нужно привить здравый смысл, и тогда суфий - образец здравомыслия. Когда же обстоятельства требуют неистовства, он ведет себя соответственно. Одни назовут его рационалистом, другие - безумцем, но он не имеет отношения ни к тому, ни к другому; его нет, он - никто. Собранные в этой книге изречения и истории создавались на протяжении более чем тысячи лет. Они представляют собою итог практической мудрости, не отвлеченные рассуждения. Чтобы усвоить эту мудрость, необходимо в нее "врасти" - не торопясь вдуматься, вчувствоваться, вжиться. Духовная традиция скрыта, она подобна подземной реке, которая омывает лишь глубокие корни. Но эта древняя мудрость, "река речений" - живая вода, способная оживить душу человека, изнывающего от духовной жажды. Л.Тираспольский | |
|
| |